Выражение «состояние аффекта» перешло из уголовной и психиатрической практики в нашу повседневную жизнь. Но чем аффект отличается от обычной эмоции и в каких случаях он превращается в патологию? Чтобы правильно использовать этот термин, вспомним его происхождение и историю его трактовок в психологии и философии.

Эмоция — психофизиологический процесс, отражающий бессознательную личную оценку текущей ситуации. Положительные изменения вызывают у нас радость, неприятности — грусть или раздражение, чужая агрессия — гнев или страх. А аффект — это очень интенсивное эмоциональное состояние, которое длится недолго, но вызывает ярко выраженные соматические проявления — изменение пульса и дыхания, спазм периферических кровеносных сосудов, повышенное потоотделение, нарушение координации движений. Само название «аффект» произошло от латинского слова affectus, означающего «душевное волнение, страсть».

В зависимости от типа воздействия, аффекты делят на стенические (от древнегреческого σθένος — сила) и астенические (от ἀσθένεια — бессилие). Стенические аффекты — гнев, восторг — побуждают к активной деятельности, и способствуют мобилизации сил. А астенические аффекты — тоска, ужас, бессилие — расслабляют или парализуют любую активность. Если ситуации, вызывающие аффект, периодически повторяются, напряжение постепенно накапливается, что может впоследствии привести к бурному «взрыву». Это состояние называется кумулятивным аффектом (не путать с кумулятивным эффектом, который тоже связан с процессом накопления, но касается не только эмоций).

Но состояния аффекта у человека, который со злости дал кулаком по столу, и человека, который убил кого-то в порыве ярости, а теперь не помнит, как это случилось, сильно различаются. Первый вариант — это так называемый физиологический аффект, который естественен для homo sapiens и не сопровождается потерей самоконтроля. Обычно мы бьем по столу, потому что понимаем, что это поможет нам выпустить пар — но при определенных условиях могли бы от этого воздержаться.

Гораздо опаснее патологический аффект, вызванный нарушением нормального функционирования психики — это кратковременное (до 30-40 минут) психотическое состояние, во время которого сознание омрачается, человек начинает вести себя на «автопилоте» и уже не может остановиться. Это состояние прекращается так же внезапно, как и начинается, а после субъект чувствует резкое истощение, впадает в прострацию и часто не помнит, что с ним происходило в период «выпадения из реальности». Все, что было сделано в состоянии аффекта, пациент часто воспринимает как совершенное кем-то другим. Хорошая киноиллюстрация патологического аффекта — Халк: зеленый монстр возникает при определенной степени психологического напряжения у героя, которую можно отследить по физическим показателям.

С юридической точки зрения, доказанный патологический аффект — это смягчающее обстоятельство: согласно УК РФ, максимальное наказание за убийство человека, совершенное в таком состоянии, не превышает трех лет тюремного заключения. А вот физиологический аффект вряд ли разжалобит судью — его принимают в расчет только в «кумулятивном» случае, когда человек долго терпел противозаконное или аморальное поведение потерпевшего и наконец вышел из себя.

Состоянием аффекта интересовались еще древние греки — например, Платон считал его одним из врожденных душевных начал, включающих также вожделение и разум. Трем частям человеческой души соответствуют три сословия в идеальном государстве: если у человека в характере доминировала склонность к аффектам, ему следовало посвятить себя воинскому делу, доминанта разума формировала сословие правителей-философов, а вожделения — сословие крестьян, ремесленников и торговцев. Так или иначе, аффект считался низшим в сравнении с разумом началом, затуманивающим сознание и потому опасным. Предполагалось, что со страстями стоит бороться с помощью силы воли и аргументов рассудка. Христианская концепция работы над собой также предполагала контроль над эмоциями.

Сдвиг в восприятии этого состояния произошел, когда Декарт, а затем Спиноза, заговорили о том, какую роль во время сильных эмоций играет взаимосвязь души и тела. Декарт в своих «Страстях души» высказал мысль, что интенсивные эмоциональные состояния отражают как психические, так и физиологические процессы, а Спиноза пошел еще дальше, сделав вывод, что повлиять на интенсивные эмоции с помощью чистого разума невозможно — аффект может быть уничтожен только более сильным аффектом. «Истинное познание добра и зла, поскольку оно истинно, не может препятствовать никакому аффекту; оно способно к этому лишь постольку, поскольку оно рассматривается как аффект» — считал философ. Правда, у Спинозы термин «аффект» имеет более широкое значение и объединяет любые изменения в теле (включая разум), возникшие в результате взаимодействия с окружающим миром.

В конце XIX — начале ХХ века концепция аффекта подверглась еще более серьезной переоценке. Ученые французской социологической школы Эмиль Дюркгейм и Марсель Мосс выяснили, что влияние общества на восприятие индивидуума напрямую зависит от силы аффектации. А французский антрополог Люсьен Леви-Брюль выяснил, что вызывание аффекта имело большое значение в древних ритуалах, вроде инициации и жертвоприношения. Он считал, что первобытное мышление сильно отличалось от современного нам логического мышления тем, что эмоции играли в нем гораздо большую роль.

Аффектами интересовался и Фрейд — он сделал вывод, что подавленные аффекты вызывают психические заболевания: они остаются в подсознании человека и продолжают смутно его тревожить. Иногда они выражаются в физических симптомах — параличах, болях и других непроизвольных ощущениях.

Спасибо, что Вы с нами!

Источник: IQjournal.ru

«Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах», — гласит поговорка. Действительно, порой даже тщательно продуманные, «верные» перспективы срываются в связи с непредвиденными обстоятельствами. Или… человек сам отказывается от намеченного. Оказывается, еще в прошлом столетии этот феномен привлек внимание многочисленных исследователей.

Казалось бы, что-то наметив (купить машину или дом, поехать в отпуск за границу, вступить в брак, начать бизнес), логично поведать об этом друзьям и знакомым, чтобы они нас поддержали и порадовались за нас. Однако еще в 1933 году зарубежные психологи выяснили, что, чем большему количеству людей мы поведаем о своих намерениях, тем меньше вероятность, что они будут воплощены в жизнь.

В чем же тут фишка? Если мы рассказываем о своих планах заранее, это в нашем подсознании становится свершившимся фактом, считает исследовательница Вера Малер. А раз цель подсознательно уже достигнута, то, соответственно, у индивида снижается мотивация.

Профессор психологии Нью-Йоркского университета Питер Голлуитцер затронул эту тему еще в 1982 году в своей книге «Символическое самозаполнение». Не так давно он провел ряд исследований, в которых приняли участие 63 человека. Оказалось, что люди, которые не делились своими планами с другими, выполняли их с большей вероятностью, чем те, кто публично рассказывал о них и получал одобрение и поддержку окружающих.

Профессор Голлуитцер полагает, что рассказ о своих намерениях дает нам «преждевременное чувство завершенности». В нашем мозгу присутствуют так называемые «символы идентичности», которые помогают нам составить представление о самих себе. Чтобы такой символ возник, достаточно не только действий, но и просто разговоров о них. Предположим, Вы рассказали о своем намерении написать диссертацию и представили себя кандидатом или доктором наук. Мозг удовлетворился этой игрой воображения, и у Вас исчезает стимул делать что-то для достижения этой цели — поступать в аспирантуру, искать научного руководителя, сидеть в библиотеке, собирая материал, и проч.

Спасибо, что Вы с нами!

Источник: vk.com/interesting__magazine